Куликов история государственного управления. История государственного управления в россии. Приблизительный поиск слова

Куликов В.А.

ИСТОРИЯ ОРУЖИЯ И ВООРУЖЕНИЯ НАРОДОВ И ГОСУДАРСТВ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО НАШИХ ДНЕЙ

ВВЕДЕНИЕ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ЛОГИКУ ИСТОРИИ ОРУЖИЯ И ВООРУЖЕНИЯ НАРОДОВ И ГОСУДАРСТВ

Науку часто смешивают со знанием. Это грубое недоразумение. Наука
есть не только знание, но и сознание, т.е. умение пользоваться знанием

В.О.Ключевский

Было бы ошибочно, вероятно, утверждать, что все берущие в руки эту книгу будут одинаково понимать о какой истории в ней идет речь: истории оружия и вооружения как вида человеческой деятельности, направленной на создание оружия и оснащение им вооруженных сил, или истории оружия и «вооружения как совокупности оружия и технических средств, обеспечивающих его применение»(42. Т. 2. С. 266). Поэтому сразу условимся, что в этой книге предпринята попытка реконструировать историю оружия и историю вооружения народов и государств как одного из основных видов человеческой деятельности (ее организации) с древнейших времён до наших дней . Автор хочет привлечь внимание читателя к глубинным причинам и пружинам развития этой истории, помочь ему осмыслить внутреннюю логику связанных с созданием и совершенствованием оружия событий, может быть, поспорить с некоторыми его выводами и гипотезами, выработать и испытать на историческом материале собственный, новый взгляд на логику истории оружия и вооружения народов и государств.

Для этого, чтобы в любом случае быть правильно понятым и предполагая, что читатель уже знаком с основными событиями отечественной и мировой истории эволюции оружия и вооружения народов и государств, автор счёл необходимым предварительно познакомить его с теми историческими и логическими предпосылками формирования и развития научного знания об оружии и человеческой деятельности по его созданию, которые предопределили выбор темы историко-теоретического исследования, структуру и содержание книги. При этом он исходил из того, что изучение и описание известных и не очень известных фактов истории оружия и истории вооружения народов и государств невозможно без системного анализа этих фактов ab ovo (лат., букв. «с яйца»), т.е. с самого начала .

Для того, чтобы установить это «самое начало» , которое предопределяет и хронологические границы и ожидаемые результаты исследования, прежде всего, по-видимому, надо очень четко представлять себе, что эволюция вооружения народов и государств органично связана с генезисом оружия, его развитием и совершенствованием . Отсюда следует, что нельзя реконструировать историю оружия отдельно без реконструкции истории вооружения народов и государств оружием , создаваемым руками и умом человека, начиная с первых, естественных его проявлений как единственного средства самозащиты первобытного человека и заканчивая самыми современными многофункциональными системами оружия с теоретически неограниченными возможностями массового поражения (или уничтожения) людей и нанесения непоправимого ущерба среде их обитания (экологии человека).

Эта предпосылка, с одной стороны, согласуется, в известной мере, с получившей во второй половине ХХ века распространение в научной литературе, в том числе в России, концепцией вооружения , рассматривающей его как «процесс качественного развития и количественного роста военной техники в государстве, а также оснащения ею вооруженных сил» (42. Т. 2. С. 266). С другой стороны, она указывает на то, что данное определение не раскрывает реальной сущности рассматриваемого явления, поскольку «вооружение - это вид человеческой деятельности» , а не «процесс» , и «военная техника» - это по сути не «оружие» , в чем нас убеждают отечественные и зарубежные исследования на рубеже веков (46. 77), а технические устройства, обеспечивающие применение «оружия» .

Безусловно, концепция вооружения, отражающая определенную деятельность в государстве, связанную с военным строительством, имеет право на своё существование. Но из-за целого ряда «разногласий» ученых и политиков, военных теоретиков и практиков разных стран, в том числе и России, при выявлении реального содержания этой деятельности в виде «процесса», закономерностей его функционирования и развития, которые до сих пор по разному трактуются как в военно-теоретической литературе, так и в руководящих документах военных ведомств ряда государств, а также существующая неопределенность в разработке этой концепции затрудняет дальнейшее развитие научного знания об истории оружия и вооружения им народов и государств, а также развитие теории вооружения государства как научной основы проведения военно-технической политики государства, предвидения последствий решений и действий, связанных с созданием и совершенствованием оружия.

Наиболее явно эти «разногласия» в нашей стране стали проявляться, начиная с первых концептуальных публикаций по наметившейся проблеме, в том числе генерал-майора И.И. Ануреева «О научном обосновании систем вооружения» («Военная мысль». 1965. № 12), генерал-майора А.М.Пархоменко «Вопросы управления в области развития вооружения и военной техники» и «Анализ систем вооружения» («Военная мысль». 1966. № 9; там же. 1968. № 11). Впервые постановка этой проблемы и ее решение были осуществлены автором данной книги в статьях «К вопросу о теории вооружения» и «Предмет и содержание теории вооружение»(«Военная мысль». 1975. № 7; там же. 1976. № 6), с которыми в своей статье «Система знаний о войне и армии» («Военная мысль». 1976. № 8) согласился начальник Военно-научного управления Генерального штаба ВС СССР генерал-лейтенант М.А.Гареев, официально включив теорию вооружения в состав военной науки (Приложение 2).

Дальнейшее развитие взгляды на эту проблему получили в дискуссии на страницах журнала «Военная мысль» отечественных и зарубежных специалистов - полковника-инженера А.Н. Латухина, маршала авиации, доктора военных наук Г.В. Зимина, генерал-лейтенанта, доктора военных наук В.К. Резниченко, генерал-майора, доктора исторических наук В.В.Ларионова, начальника Генерального штаба Болгарской народной армии генерал-полковника А.К.Семерджиева и др. в статьях под рубрикой «К вопросу о теории вооружения» («Военная мысль». 1975. №12), «О системе научных знаний о войне и армии» («Военная мысль». 1977. №1, 2), а также в теоретическом труде Военной академии Генерального штаба ВС СССР «Военная наука» (М., 1992. С. 161 - 167), российской Военной энциклопедии (М., 1994. Т. 2. С. 133, 266 - 268) и т.д.

Продолжающаяся до настоящего времени дискуссия по поставленной проблеме зачастую приводит к искаженным (если не ошибочным) результатам исследования всего того, что связано с созданием и реализацией оружия , необоснованной его подменой «философски обобщенным» понятием «военная техника» , и не позволяет построить обобщенную (универсальную) классификацию оружия и военной техники, а с ней и изложить в обобщенном и систематизированном виде описание истории оружия и вооружения народов и государств в виде парадигмы или строго научной отрасли (раздела) знаний военно-исторической науки .

«Разногласия» по поставленной проблеме приводят также и к ошибочным смещениям в описании истории человечества начала организации вооружения как вида человеческой деятельности в сторону современности, и при этом, как правило, ко времени образования государств в человеческом обществе, необоснованно исключая из рассмотрения исследователей предысторию, а вместе с ней и реальные предпосылки определения генезиса оружия и связанных с ним тенденций его развития, которые не теряют своего значения и в настоящее время (98).

Особенно остро эти «разногласия» проявились в переходную эпоху в истории России и всего мира - на рубеже ХХ - ХХI веков, в которой мы живем, учимся и работаем, когда накопленная сумма военно-исторических знаний и практического опыта в значительной мере обесценилась. Многие военно-исторические и военно-теоретические труды, учебники, рассчитанные на определенную ступень обучения (военные училища, университеты, институты, академии и самообразование) устаревают, оказываются непригодными в резко изменившихся условиях. Становится зыбким, неустойчивым поле военно-научных знаний. Всем приходится переучиваться. А для этого нужны монографии, коллективные труды - учебники и учебные пособия, отражающие военно-исторические и военно-теоретические истины, адекватные новым условиям государственного и военного строительства России, опирающиеся на общенаучные принципы. Безусловно это относится так же и к написанию подлинной истории оружия и вооружения народов и государств. Решению этих задач должна способствовать и созданная в мае 1990 года Всероссийская (всесоюзная) ассоциация историков оружия (ВАИО), устав которой был опубликован в журнале «Техника и вооружение» № 8 - 1991 г. (Приложение 3).

Реконструкция истории о том, как и почему вооружались народы и государства в прошлом мире и в России при традиционном членении прошлого, настоящего и будущего человечества на пять общественно-экономических формаций с неопределенно далеким началом (первобытно-общинный строй) и бесконечным завершением (коммунистическая формация) истории позволила бы написать достаточно оригинальную по содержанию , так как до сих пор ничего подобного в историографии по истории оружия и вооружения пока не существует, но традиционную по форме историю эволюции оружия и вооружения народов и государств как это уже сделано при написании истории развития многих других общественно-исторических явлений в фундаментальных и нефундаментальных трудах и учебниках по истории, опубликованных в нашей стране и за рубежом.

В настоящее время, в переходную эпоху в истории России и всего мира, появилась уникальная возможность реконструировать историю оружия и вооружения народов и государств и описать её в виде научного знания , адекватного научным воззрениям на историю человечества в начале ХХI века, исходя из получивших в последнее время в научном мире признание нетрадиционных взглядов на логику этой истории, пусть не совсем устоявшихся, некоторые из гипотез которой могут либо не подтвердиться, либо уточниться со временем.(157. С. 20 - 25; 234. С. 4 - 12)

Предпринятая в книге попытка изложить новую систему взглядов на логику истории оружия и вооружения народов и государств основывается на исторических и логических предпосылках, исходя из которых эта история начинает свой отсчет задолго до неолитической цивилизации, а процесс ее развития находится под непосредственным воздействием цикличной динамики мировых и локальных цивилизаций, которая сохранится, как прогнозируют современные исследователи, и в будущем: «С этой новой логической позиции конец ХХ - начало ХХI века представляет собой переходную эпоху от индустриальной к постиндустриальной цивилизации, со свойственными переходным периодам обострением противоречий, хаосом, рождением в муках нового общества» (234. С. 7).

Предпринятая попытка изучить и описать в книге обобщенную реконструкцию истории оружия и вооружения народов и государств опирается, в отличие от фрагментарного описания истории оружия в довольно редких квалифицированных «оружиеведческих» сочинениях (15,33), а также избирательного описания её во многих трудах и учебниках по истории войн и военного искусства, на новую, в известном смысле, систему взглядов на логику ее развития как по форме, так и по содержанию, среди которых заслуживают внимания следующие.

Во-первых , анализ «разногласий» (или ошибок?) при определении реального содержания вооружения как вида человеческой деятельности и существующих концепций вооружения позволяет утверждать, что необходимым и достаточным условием получения достоверного научного знания об истории эволюции оружия и вооружения народов и государств должны быть адекватные этому знанию исторические источники для достоверной реконструкции той части истории человеческого общества, в процессе которой складывались предметно-трудовая деятельность человека, его знания о природе и способах использования этих знаний в различных областях жизни, в том числе сначала в области «присвоения» и применения природных (естественных ), а затем и в области создания и применения искусственных (технических ) средств самозащиты (средств вооруженной борьбы ).

Известно, что всемирная (всеобщая) история (от греч. historia - рассказ о прошедшем, об узнанном), так же как и истории континентов, отдельных народов и государств при общепринятой, «классической» реконструкции прошлого используют для своих описаний все виды исторических источников и прежде всего вещественные , полученные как до, так и после появления письменности, и письменные (197. Т. 1. С. 824 - 842). Кроме выше названных в более поздние исторические эпохи стали использовать и источники таких видов, как устные, этнографические, лингвистические, фотодокументы, фонодокументы. Вещественные источники, как правило, археологические , дают достаточно объективные сведения для реконструкции жизни и быта первобытного, древнего, средневекового человеческих обществ, позволяют представить в какой-то мере и социальную историю бесписьменных эпох. Письменные источники, а именно они при всей их разновидности - от анналов и хроник (на Руси - летописей), разного рода договоров, переписки до биографических, автобиографических и литературно-художественных сочинений правителей мира, военачальников, историографов и просто писателей древних времен, историков и теоретиков более поздних веков - лежат в основе как «классической» реконструкции всемирной истории и историй отдельных народов и государств, так и новых реконструкций истории человечества, таких, например, как предложенная доктором экономических наук Ю.В.Яковцом «цикличная динамика мировых и локальных цивилизаций» (234).

В связи с этим следует выделить две логические предпосылки, присущие анализу письменных источников, который потребовал от автора, как и других исследователей, особой тщательности при отборе фактов для реконструкции как истории человеческого общества, так и истории развивающегося в нём оружия. Первая, на которую неоднократно обращает внимание в своих сочинениях известный военный историк академик РАЕН В.А.Золотарев, состоит в том, что «анализ базисных и надстроечных явлений развития человеческого общества неизбежно сталкивает исследователя с военно-исторической проблематикой» (76. С. V). Такое заключение указывает на то, что подавляющее большинство письменных источников описания историй народов и государств содержит описания войн, побед и поражений народов и государств в вооруженной борьбе, а они не могут не искажать, как правило, тот или иной исторический факт, восхваляя победителей и унижая побежденных. Вторая предпосылка состоит в том, что все описываемые с древних времен до настоящего времени исторические события несут на себе отпечаток личностного отношения к ним авторов письменных историй , покрывая эти истории густым налётом субъективизма и вымысла.

Вместе с тем, нельзя не заметить, что несмотря на явные и скрытые искажения исторических фактов (а, возможно, даже и ошибки) в письменной истории человеческого общества, отдельных народов и государств, пока не представляется возможным предложить вниманию читателя результаты одной из первых попыток системного историко-теоретического анализа эволюции оружия и вооружения народов и государств без опоры, в основном, на «классическую» реконструкцию всемирной истории. При этом хотелось бы отметить, что отбирая в письменной истории и обобщая те или иные факты эволюции оружия, автор не мог оставить без внимания появление связанных с ними новых научных гипотез развития истории человечества, к которым относятся и логико-методологические гипотезы так называемых создателей «новой математической хронологии древности» , поставивших под сомнение общепринятую, «классическую» хронологию и историю древнего и средневекового мира как письменную историю, версию которой они считают «далеко не самой очевидной» (157. С. 20).

Во-вторых , следующий шаг при установлении исторических и логических предпосылок, которые определяют достижение цели исследования, привёл к выявлению того, что подавляющее большинство известных к настоящему времени письменных источников - анналов, хроник, летописей, законодательных актов, статей, монографий, коллективных трудов, посвященных истории человеческого общества, отражает, как правило, разные подходы к определению её начала и периодизации (членения) хронологических границ отдельных этапов внутри основных культурно-исторических периодов (11, 48, 67, 133, 157, 197, 234). Поэтому чтобы при реконструкции истории эволюции оружия и вооружения народов и государств свести к минимуму хронологические ошибки, нужно было условиться, хотя бы в первом приближении, о начале хронологической границы описания судьбы оружия . Современные научные представления об историко-эволюционном процессе развития живых организмов на Земле позволили автору a priori (лат., изначально ) при установлении левой хронологической границы наших исследований выдвинуть гипотезу и опираться при реконструкции на следующий постулат - «время появления оружия на Земле связано со временем появления на ней Человека» .

Установление условно выбранного «времени появления оружия» реализуется в ходе исследования и как основание для определения исходного пункта реконструкции истории эволюции оружия и вооружения народов и государств, и как одно из оснований для создания обобщенной (универсальной) классификации оружия и военной техники. Эта предпосылка используется также при обосновании «членения» описания истории оружия и вооружения народов и государств в ретроспективе по периодам на три условные исторические эпохи , каждую из которых помимо прочего отличает доминанта решающего для неё вида оружия: с древнейших времен до конца ХIII века - холодного , с начала ХIV до середины ХХ века - огнестрельного , с середины ХХ века до настоящего времени - ядерного .

Предлагаемый вариант подхода именно к такому представлению общей реконструкции истории оружия и вооружения народов и государств и её периодизации адекватен принятой в ряде исторических исследований идее «энергетической периодизации» истории развития человеческого общества, которая успешно реализована в ряде всемирно известных исторических исследований, в т.ч. в работе английского историка С.Лилли при изложении им широко известной концепции истории техники, научных открытий и изобретений (130).

В-третьих , чтобы реконструировать историю эволюции оружия и вооружения народов и государств с достаточно высоким уровнем достоверности, исследуя и описывая последовательно все превратности его сложной судьбы в обусловленные решающими видами оружия эпохи, необходимо было условиться о едином подходе к определению критериального механизма построения самой общей (универсальной) классификации оружия и военной техники , начиная с выбора для её основания родов оружия - естественного и технического . Выполнение этого условия предполагает отбор таких решающих видов оружия для исследования и описания истории эволюции оружия и вооружения народов и государств, появление и развитие которых жестко связано с периодическим, с постоянно возрастающей скоростью чередованием мировых цивилизаций со сменой эпицентров и неравномерно волнообразным развитием локальных цивилизаций (234).

Именно такая типология общества при определении решающих видов оружия позволила существенно упростить исследование и свести к минимуму, по мнению автора, возможные ошибки при попытке описания истории создания и развития огромного числа самых разнообразных видов и типов оружия, появившихся и существовавших около 2-х миллионов лет на обширных территориях нашей планеты в эпицентрах мировых и локальных цивилизаций, на разных континентах, у разных народов и в самых разных государствах, для классификации которых одна только археологическая наука использует как минимум три основания . Применительно к нашему исследованию это - функциональное (назначение оружия), хронологическое (время изготовления оружия) и хорологическое (место изготовления оружия).

В-четвертых , к числу существенных исторических и логических предпосылок формирования и развития научного знания об истории эволюции оружия и вооружения народов и государств относится также предпосылка, предполагающая проведение исследования и описание истории оружия не только как средства вооруженной борьбы, что не вызывает вопросов, но и как источника эмоционального и интеллектуального воздействия на культуру, духовный мир человека в разные исторические эпохи . Эта роль оружия проявляется в мифологии и народном героическом эпосе, художественно-поэтической литературе, произведениях изобразительного искусства и музыкальном творчестве, религиозных писаниях, сочинениях философов, государственных и военных деятелей, в коллекционировании оружия.

Системный анализ судьбы оружия под таким углом зрения представляет собой новую и сложную проблему, решение которой стало возможным только на современном этапе развития научного знания благодаря проявлениям нового политического мышления в конце ХХ века и резко возросшего интереса к будущему оружия специалистов самых различных областей научного знания - политологов, философов, историков, филологов, искусствоведов, инженеров, военных теоретиков и практиков и т.д.(57)

Одной из первых в нашей стране плодотворных и пока единственных, как представляется, в своем роде попыток поставить эту проблему и наметить пути её решения стала работа отечественных военных философов Б.Н.Малькова и А.И.Суровцева, посвященная исследованию отражения в письменных источниках влияния отдельных свойств оружия на духовный мир человека (206). Не ставя перед собой задачу описать в данной книге историю судьбы оружия и с этой стороны - со стороны его влияния на духовный мир человека, не коснуться отдельных граней решения этой проблемы было невозможно, ибо сформулированная предпосылка предполагает хотя бы их упоминание при общей реконструкции истории эволюции оружия и вооружения народов и государств.

Рассмотрение основных исторических и логических предпосылок формирования и развития научного знания об истории оружия и вооружения народов и государств с древнейших времен до наших дней, с учетом новых взглядов на логику ее развития, позволяет сделать вывод о том, что поставленная цель исследования была бы не достигнута, если бы в книге не нашло отражения, хотя бы кратко, одно из возможных решений проблемы формирования и развития, с одной стороны, логико-методологических основ исследования и описания истории оружия и вооружения народов и государств как отрасли (раздела) военно-исторической науки, с другой, - научных основ теории вооружения народов и государств .

С сожалением приходится отмечать, что до настоящего времени методология военной истории, её сущность, структура, принципы и функции в систематизированном виде получили отражение пока лишь в единственном, изданном в нашей стране около 20 лет назад, труде отечественных военных историков под редакцией члена-корреспондента АН СССР генерал-лейтенанта П.А.Жилина (137). Изложению методологии исследования истории оружия , являющейся одним из важнейших разделов знаний военно-исторической науки, в этой монографии отведено всего четыре страницы в разделе «Основные принципы и особенности изучения истории военной техники». Кроме самых общих рекомендаций о том, что «изучение истории военной техники (выделение наше - Авт. ) опирается на те же принципы, что и военная наука и военное искусство» (Там же. С. 339), этот раздел других методологических рекомендаций для проведения исследования и описания истории оружия не содержит. Поэтому не приходится удивляться горьким выводам, к которым приходят в настоящее время отечественные военные теоретики и историки, о том, что «история оружия до сих пор в научном плане не разработана и не представлена не только в виде книги, но даже добротной научно-теоретической статьи» (53. С. 25 - 26).

Предпринятая в данной книге попытка изложить логико-методологические основы исследования и описания истории оружия и вооружения народов и государств в обобщенном виде позволяет представить, хотя бы в первом приближении, условия формирования и развития истории оружия и вооружения народов и государств как отрасли (раздела) научного знания отечественной военно-исторической науки . При этом автор отчетливо осознает, что эти условия изменяются как в пространстве (от страны к стране), так и во времени (от поколения к поколению). Исходя из общих положений науковедения в книге нашли отражение такие компоненты рассматриваемой отрасли науки как объект и предмет исследования, ее структура, содержание, проблемы, принципы и закономерности развития. В основе используемой автором методологии исследования истории эволюции оружия лежит метод системного анализа, основными принципами которого являются - научная объективность, комплексный подход к анализу изучаемой проблемы, всесторонность и конкретность, историзм, а также методы индукции, дедукции и социологический анализ.

Социологический анализ позволяет читателю достаточно полно представить роль и место оружия в природе и обществе, т.е. рассматривать его как результат (продукт) действия многообразных природных, социальных и других причин и как фактор, существенным образом влияющий на развитие человеческого общества. Всестороннее изучение истории создания и развития того или иного решающего вида оружия - необходимое условие принятия решения о включении его в обобщённую (универсальную) классификацию оружия и анализа эволюции вооружения народов и государств. В свою очередь, полученное таким образом научное знание об истории оружия как общественно-историческом явлении служит основой для оценки конкретных видов и типов оружия с точки зрения их места в исторических битвах и сражениях рассматриваемой эпохи и роли во всемирной истории, а так же в истории человеческой мысли, которая воплощена не в самом металле, а в идеях, мыслях и чувствах человека, вызываемых «смертоносным железом».

Системный анализ и теоретическое обобщение исторического, многовекового опыта человеческой деятельности по созданию различных видов оружия, управления организацией вооружения в разные исторические эпохи позволяет выявить основные закономерности, принципы и методы вооружения народов и государств как мировых, так и локальных цивилизаций. В книге обосновывается постановка и анализируются пути решения проблемы разработки теории вооружения народов и государств, рассматриваются компоненты её научных основ в соответствии с требованиями современного науковедения, а также некоторые типовые задачи теории и методологические аспекты их решения.

Основы теории вооружения народов и государств излагаются в книге в виде описания формирования и развития её важнейших компонентов как отрасли (раздела) знаний общенаучной теории, обеспечивающей единство понимания исследуемого объекта и предмета, необходимую взаимосвязь компонентов этой теории между собой, с другими отраслями знаний теории военного дела государства, составной частью которой она является, а также отраслями общенаучных знаний. Особое внимание уделяется анализу влияния теории вооружения на формирование научного подхода к разработке основ теории эксплуатации систем оружия.

Цель и конкретные задачи исследования предопределили структуру книги. Она включает - первую главу, обобщающую логико-методологические основы изучения и описания истории оружия и вооружения народов и государств, вторую, третью и четвертые главы, посвященные анализу тенденций развития оружия и военной техники в эпохи холодного, огнестрельного и ядерного оружия, пятую главу, раскрывающую основные принципы организации вооружения народов и государств на рубеже ХХ - ХХI веков, шестую главу, описывающую особенности формирования и развития научных основ теории вооружения государства, а также приложения с кратким справочником имен выдающихся изобретателей и конструкторов оружия и военной техники и словарем наиболее употребляемых терминов и понятий теории вооружения государства.

Основные ограничения, накладываемые на содержание и форму монографии, обусловлены, с одной стороны, широтой проблемы, которая исключает возможность детального описания истории эволюции всех разновидностей оружия и военной техники, созданных к настоящему времени человечеством, с другой, - историко-теоретическим характером работы.

Вместе с тем, автор попытался обобщить и систематизировать накопленные к настоящему времени знания об истории оружия, военно-технических и гуманитарных проблемах его развития, а также проблемах организации вооружения народов и государств как вида человеческой деятельности так, чтобы книгу можно было использовать в качестве справочного или учебного пособия, содержащего основные научно-справочные данные, необходимые для изучения и описания истории оружия и вооружения народов и государств. Определенным подспорьем в этом могут быть вошедшие в книгу библиографический список литературы и приложения. Приводимые в тексте книги отсылки к литературе (в скобках) указывают не только на источники, которые были использованы при написании книги, но и на наиболее полезные, по мнению автора, для читателя сочинения историографии, посвященной рассматриваемым в книге проблемам.

Работа носит поисковый, исследовательский характер и уже в силу этого не может претендовать на полное и окончательное решение всех поставленных в исследовании проблем, ряд положений и выдвинутых гипотез которого нуждаются в дальнейшем уточнении и развитии. Поэтому автор будет признателен тем, кто вышлет ему свои замечания и пожелания, которые будут учтены при доработке книги.

Большую помощь своими пожеланиями и рекомендациями при постановке и решении проблемы разработки научных основ теории вооружения народов и государств автору оказали - главный редактор журнала «Военная мысль» (1968 - 1977) генерал-лейтенант кандидат военных наук В.И. Земсков, председатели Главной редакционной комиссии «Советской военной энциклопедии», в которой, как и в журнале «Военная мысль», автор имел честь работать, маршал Советского Союза Н.В. Огарков (1976 - 1980), маршал Советского Союза С.Ф. Ахромеев (1986 - 1991), заместители председателя Главной редакционной комиссии «Советской военной энциклопедии» академик АВН РФ генерал армии М.А.Гареев, академик РАЕН генерал-майор В.А.Золотарев, коллеги по работе в 46 ЦНИИ МО СССР, редакциях журнала «Военная мысль», «Советская Военная Энциклопедия» Института военной истории Министерства обороны Российской Федерации.

Автор не может не выразить глубокой признательности доктору военных наук, профессору И.И. Анурееву, доктору технических наук, профессору Ю.В.Чуеву, доктору исторических наук, профессору Е.К.Миннибаеву, доктору технических наук, профессору И.М. Пенчукову, доктору исторических наук А.С.Орлову, доктору исторических наук Ю.В. Рубцову, доктору исторических наук, профессору Д.Н.Филипповых, кандидату технических наук А.И.Старостину, кандидату исторических наук М.Э.Морозову, профессорам Академии военных наук В.А. Семидетко и С.А.Ширинкину, а также своей жене и надежному помощнику в работе Г.Ю.Куликовой, без помощи которых появление данной монографии вряд ли бы стало возможным.

Л. В. КУЛИКОВ

ИСТОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ

ЗООТЕХНИЧЕСКОЙ НАУКИ

Москва - 2000

Российский Университет дружбы народов

Л.В. Куликов

ИСТОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ

ЗООТЕХНИЧЕСКОЙ НАУКИ

(учебное пособие)

Москва - 2000
Рецензенты:

А.В.Орлов, профессор, доктор сельскохозяйственных наук;

Н.В.Груздев, профессор, доктор сельскохозяйственных наук.
Настоящее учебное пособие подготовлено в соответствии с тем, что Государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования, изданный в последние годы (1996, 1997, 2000), предусматривает включение в учебные планы дисциплины по истории и методологии соответствующих наук. Ранее включение в учебные планы этой дисциплины не предусматривалось.

В пособии излагается история развития животноводства и зоотехнических наук, начиная с одомашнения сельскохозяйственных животных. Наряду с изложением основных этапов развития зоотехнических наук в пособие включены материалы о выдающихся ученых, внесших существенный вклад в создание и совершенствование зоотехнической науки.

До настоящего времени не было предложено целостного учебного пособия по этой теме, имеющиеся исторические материалы фрагментарно разработаны в многочисленных источниках.

Предлагаемое учебное пособие соответствует современным требованиям высшего образования и рассчитано на студентов зооинженерных факультетов вузов.
Содержание

		Стр.
Введение	…………………………………………………	5
Глава 1.	Краткий археолого-исторический обзор ……	8
Глава 2.	Приручение и одомашнение животных, доместикационные изменения ……………….
Глава 3.	Животноводство первобытных общин, рабовладельческого общества, феодальной эпохи
Глава 4.	Развитие животноводства в период капитализма …………………………………………...
Глава 5.	Породы сельскохозяйственных животных в исторической последовательности их развития …………………………………………….
Глава 6.	История и методология создания отдельных пород животных, как элементы развития зоотехнической науки ……………………….
Глава 7.	Краткий обзор развития учения о кормлении животных ……………………………………..
Глава 8.	Истоки русской зоотехнической науки …….	119
Глава 9.	Основоположники русской зоотехнической науки ………………………………………….
Глава 10.	Выдающиеся русские ученые-зоотехники ХХ века	141
Заключение	…………………………………………………	170

Архив фамилий Куликов. Происхождение фамилии Куликов. Откуда фамилия появилась Куликов? Какое имеет значение фамилия Куликов. История происхождения фамилии Куликов? Какую информацию хранит фамилия о предках Куликов?

Значение и происхождение фамилии Куликов.

Куликов. Значение 1.

Она наиболее распространена на территории Поволжья (в Ульяновской, Нижегородской области, в республике Татарстан и республике Удмуртия).

Основой фамилии Куликов послужило мирское имя Кулик. Мирское имя Кулик ведет свое начало аналогичного названия небольшой болотной птицы с длинными ногами. До введения на Руси христианства наречение ребенка именем, представляющим собой название животного или растения, было очень распространенной традицией. Это соответствовало языческим представлениям человека о мире. Древнерусский человек, живший по законам природы, сам представлял себя ее частью. Давая младенцу такое имя, как Кулик, родители хотели, чтобы природа воспринимала ребенка как своего, чтобы к нему перешли те полезные качества, которыми наделен избранный представитель животного мира.

По другой версии, фамилия Куликов происходит от прозвища Кулик, которое могли дать длинноногому человеку (по внешнему сходству с птицей куликом).

Фамилия Куликов весьма древняя. Так, в «Ономастиконе» академика С. Б. Веселовского встречаются родственные именования: Кулик Коток, крестьянин Семеновского погоста (1495 г.); крестьянин Степан Куликов (1539 г.); Матвей Иванов сын Куликов, поручитель по боярам (1571 г.); новгородские помещики Куликовы (конец XV в). Среди известных представителей фамилии - Николай Иванович Куликов (1815-1891), русский актер и драматический писатель; Иван Семенович Куликов (1875-1941), русский художник, академик живописи, ученик И. Е. Репина; Виктор Георгиевич Куликов (р. 1921), советский и российский военный и государственный деятель, Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза.

Куликов. Значение 2.

Обладатель фамилии Куликов по праву может гордиться своими предками, сведения о которых содержатся в различных документах, подтверждающих след, оставленный ими в истории России.

Скорее всего, основой фамилии Куликов послужило мирское имя. Такое имя присоединялось родителями ребенка к имени, полученному им при крещении. Это имя употреблялось чаще крестильного и закреплялось за человеком на всю жизнь.

Наличие второго, мирского, имени было своеобразной данью древней славянской традиции двуименности. Ее целью было сокрытие главного, церковного имени от «нечисти» и «злых духов».

Мирские имена нередко полностью подменяли собой имена крестильные и даже в документах могли выступать в качестве официальных имен. Так, еще в летописях встречаются записи типа «родился у великого князя Всеволода сын Федор, а прозван бысть Ярослав» (1190), или, например, упоминается сын новгородского священника «Максим, а мирское имя Станимир» (1310).

Так, фамилия Куликов могла восходить к мирскому имени Кулик, которое, в свою очередь, образовано от нарицательного «кулик». Так называется болотная птица.

В связи с околоводным образом жизни эти птицы имеют характерные длинные ноги для перемещения по мелководьям или топкому грунту, длинный чувствительный клюв для поиска корма в мягком грунте и крупные глаза для ночной активности.

Однако нельзя исключить версию о том, что исследуемая фамилия могла произойти от переносного значения прозвища Кулик. Так, в говорах Куликом нередко называли простоватого, недогадливого человека. В других диалектах Кулик – «человек с длинным носом» (вероятно, из-за сходства с птицей кулик).

В документальных источниках зафиксированы прозвища и имя Кулик: Кулик Иван, думный боярин, 1456; Кулик Василь, 1555, Рязань; Кулишка Трофим, крестьянин, 1567; Мостык и Кулик, братья Земцовы, 1584 и другие.

Уже в XV–XVI веках на Руси начинают закрепляться и передаваться из поколения в поколение фамилии, обозначающие принадлежность человека к конкретной семье. Это были притяжательные прилагательные с суффиксами –ов/-ев, -ин, изначально указывающие на имя главы семейства. Таким образом, потомки человека, обладавшего именем Кулик, со временем получили фамилию Куликовы.

Практика давать ребенку в дополнение к официальному крестильному имени еще одно, некрестильное, удерживалась вплоть до XVII в. и привела к тому, что фамилии, образованные от мирских имен, составили значительную часть от общего числа русских фамилий.

Поскольку процесс формирования фамилий был достаточно длительным, о точном месте и времени возникновения фамилии Куликов в настоящее время говорить сложно. Однако с уверенностью можно сказать, что она принадлежит к числу древнейших русских семейных именований и может немало рассказать о жизни и быте наших далеких предков.

Куликов. Значение 3.

Еврейская фамилия Куликов (есть и нееврейская) является русифицированной (с помощью окончания «-ов») формой фамилии Кулик.

Существует две версии происхождения фамилии Кулик.

По первой версии, фамилия Кулик относится к так называемым «топонимическим» фамилиям, то есть к фамилиям, образованным от названия города или местечка, в котором проживали первые носители этой фамилии. Причем чаще всего фамилия присваивалась человеку не тогда, когда он проживал в этом месте, а тогда, когда он переезжал на новое местожительство. За человеком закреплялось некое прозвище, потому что на вопрос «Откуда он?» часто отвечали, например: «Да он из Вильно. Он – виленский (или – Вильнер)». Таким образом, сформировалось большинство топонимических фамилий.

Фамилия Кулик произошла от названия местечка Кулики на границе Белоруссии и Литвы, в Берестовицком районе Гродненской области.

Возможен и другой вариант происхождения этой фамилии – от названия болотной птицы «кулик». В Польше и Белоруссии известен целый ряд подобных еврейских фамилий, образованных произвольным образом от польских и белорусских слов, чаще всего связанных с природой: Дрозд – «дрозд», Вержба – «верба», Пшепюрка – «перепёлка», Квятек - «цветочек». По-видимому, эти фамилии были созданы как искусственные, с помощью богатого воображения чиновников, ответственных за «офамиливание» евреев, или самих еврейских получателей фамилии.

Фамилия Куликов на территории Российской империи встречалась в городах Гродно, Васильков, Херсон.

Жизненный и трудовой путь С. М. Куликова // История ВНИИА в лицах. Т. 3. - 2014. - С. 6-20.

Часть 1 Жизненный и трудовой путь С.М.Куликова

Есть люди, к которым с полным правом можно отнести выражение «человек-легенда»: их личность притягивает, их жизненный путь поражает удивительными поворотами судьбы, общение с ними оставляет неизгладимый след в душе. Всероссийский НИИ автоматики стал вторым домом для таких легендарных личностей, как Н.Л.Духов, А.В.Ляпидевский, Н.И.Павлов, А.А.Бриш. Этот список выдающихся людей заслуженно может быть продолжен именем Серафима Михайловича Куликова.

Это был самоотверженный человек, вся профессиональная биография которого была без остатка посвящена важнейшей задаче – служению Родине, защите ее интересов и повышению ее оборонной мощи. Так сложилось, что значительная часть жизни Серафима Михайловича была связана с событиями, которые имели исключительно важное значение для нашей страны и всего мира в целом. С.М.Куликов принимал самое активное участие в этих поистине исторических событиях, зачастую оказываясь на переднем крае и беря на себя колоссальный груз ответственности.

Он ушел из жизни в 2005 году, но память о нем жива: она – в восторженных и уважительных рассказах коллег, в книгах и статьях, посвященных истории атомного проекта, в огромном количестве испытанных при его участии изделий, составивших ядерный щит нашей Родины. Серафим Михайлович – один из тех, чей многолетний труд позволил стране достичь ядерного паритета и, в конечном счете, – мирного неба над головой.

В среде испытателей ядерного оружия Серафим Михайлович был действительно легендарной личностью. Сложно в небольшом очерке отразить всю его богатую на события биографию и яркую натуру, поэтому коснемся лишь основных моментов.

Начало жизненного пути С.М.Куликова во многом похоже на биографии его сверстников: детство в многодетной рабочей семье, учеба, война… Он родился 19 января 1921 года в деревне Дубенки Инзенского района Ульяновской области в семье железнодорожного рабочего. Отец, происходивший из крестьян, всю трудовую

Деятельность провел на железнодорожном транспорте при депо станции Инза. Мать была домохозяйкой, растившей пятерых детей, из которых Серафим был старшим. Все они выросли достойными людьми, получили образование, были членами партии, достигли успехов на профессиональном поприще. Видимо, крепкой и правильной была основа, заложенная в них в детстве, в процессе семейного воспитания – привычка к упорному труду, порядочность и готовность нести ответственность за порученный участок работы.

Окончив в 1938 году 10 классов Инзенской средней школы, Серафим Михайлович поступил в Ленинградский институт инженеров гражданского воздушного флота. В выборе вуза чувствовалось веяние времени – в СССР бурно развивалась авиация, что требовало большого количества квалифицированных специалистов. Работать для нужд гражданской авиации С.М.Куликову не пришлось – война была на пороге, и в марте 1941 года приказом Народного комиссариата обороны он был зачислен слушателем на 4-ый курс Ленинградской военно-воздушной академии. Первой военной осенью, в ноябре 1941 года, Серафим Михайлович получил диплом выпускника факультета специального оборудования самолетов с присвоением воинского звания воентехника I ранга и квалификации инженера-электрика ВВС. Затем были четыре военных года, отданных службе, сперва – в составе авиачастей 5-ой запасной авиабригады, затем – в действующей армии, в составе 181-й авиационной дивизии 1-го Украинского фронта, где он служил заместителем старшего инженера по электроспецоборудованию.

Важнейшим итогом военного лихолетья для молодого человека стал окончательный выбор – жизненный и профессиональный. Вся его дальнейшая судьба будет связана с авиацией и военной техникой. Военная юность дала бесценные уроки, обогатила практическим опытом, выявила те основные качества, которые определили весь дальнейший путь Серафима Михайловича. За участие в Великой Отечественной войне С.М.Куликов в 1945 году был награжден орденом Красной Звезды, а в 1985 году, в честь 40-летия Победы – орденом Отечественной войны II степени.

Война закончена, но воинская служба продолжается. С 1945 по 1947 год С.М.Куликов служит инженером по радио ВВС в частях Харьковского и Киевского военных округов, полгода – ведущим

Инженером Управления испытаний авиавооружения ГКНИИ ВВС. Затем – возвращение в 1947 году на учебу в Ленинградскую военно-воздушную инженерную академию, теперь уже на радиолокационный факультет. Далее, как пишет в автобиографии сам Серафим Михайлович, «с учебы был отозван в связи с организацией испытательного учреждения ВВС по новому направлению отрасли техники».

Это «новое направление отрасли техники» – создание ядерного оружия, на тот момент первоочередная национальная задача. Атомный проект, рожденный титаническими усилиями в разоренной войной стране, был насущной необходимостью. Ведь события послевоенного времени вызывали у людей глубокое беспокойство за судьбу Родины.

Из книги А.К.Чернышева «Николай Николаевич Семенов – выдающийся ученый и организатор атомного проекта СССР» (Саров, 2012):

«Атомная бомбардировка Японии возвестила миру о наступлении новой эры. Возникла опасность одностороннего диктата, подкрепленного обладанием невиданного по своей разрушительной мощи ядерного оружия.

Наша страна входила в атомную эпоху в исключительно тяжелых условиях. Тяготы военного времени вымотали людей до предела, промышленность и хозяйство европейской части СССР были разрушены, десятки миллионов наших соотечественников погибли на войне.

Когда враг был повержен, страна оказалась разорена и обескровлена. Очень скоро на смену «горячей» войне, в которой СССР и США были союзниками, пришла война «холодная», в условиях которой монополия США на атомную бомбу представляла реальную угрозу для нашей безопасности».

В созданном КБ-11 лучшие умы страны разрабатывали новое оружие – атомную бомбу, при этом бомба проектировалась как авиационная. «Создание атомной бомбы с завершением необходимого объема работ, безусловно, не могло быть выполнено только на базе КБ-11. Необходимо было построить специализированный полигон для завершающей отработки ядерного боеприпаса как объекта вооружения и проведения ядерных испытаний. Вполне естественно, что вскоре после образования КБ-11 в 1947 году было

Принято решение о создании полигона для ядерных испытаний в районе Семипалатинска и авиационного полигона в Крыму для обеспечения воздушных ядерных испытаний – 71-го полигона ВВС». Приведенные выше строки взяты из книги Серафима Михайловича Куликова «Авиация и ядерные испытания. Записки испытателя», увидевшей свет в 1998 году. Это замечательный литературный труд мужественного и талантливого человека, где впервые были освещены в открытой печати уникальные сведения о роли авиации в создании отечественного ядерного оружия. В этой книге Серафим Михайлович обратился к одному из самых важных периодов своей жизни. В автобиографии 1986 года он пишет об этом времени: «С декабря 1947 года по сентябрь 1966 года [служил] в испытательном учреждении ВВС – войсковой части 93851, занимая должности от начальника лаборатории до начальника управления. В этот период при отработке и испытаниях новых образцов техники посчастливилось работать во взаимодействии и под руководством выдающихся ученых И.В.Курчатова, Ю.Б.Харитона, Я.Б.Зельдовича, М.А.Садовского,руководителей работ А.П.Завенягина, Н.И.Павлова и конструкторов Н.Л.Духова, В.И.Алферова, К.И.Щелкина, С.Г.Кочарянца».

В этих двух предложениях заключено почти двадцать лет напряженного и подчас героического труда. Серафим Михайлович – участник более ста воздушных ядерных испытаний, во время проведения которых он осуществлял научно-техническое руководство авиагруппой. Он участвовал в становлении 71-го полигона как научно-испытательной организации, а также принимал непосредственное участие в организации и проведении ответственных воздушных ядерных испытаний на Семипалатинском и Новоземельском полигонах. Неоценимо высок его личный вклад в отработку и летные испытания первых образцов атомных бомб и самолетов-носителей для них. Отцы-основатели атомной отрасли, ее «титаны», по меткому выражению Е.П.Славского, очень уважали Серафима Михайловича и тепло отзывались о его работе. Игорь Васильевич Курчатов считал отчеты, подготовленные С.М.Куликовым, образцовыми и ставил его в пример коллегам-ученым: «Пусть учатся, как надо отчитываться за проведенные испытания». А академик Юлий Борисович Харитон заслуженно относил Серафима Михайловича к первопроходцам в ответственных работах по созданию ядерного щита нашей страны.

Его труд испытателя был высоко оценен Родиной – Серафим Михайлович в 1951 и 1954 годах был награжден орденами Ленина, в 1956 году – двумя орденами Красной Звезды, в 1997 году (спустя много лет) С.М.Куликов, как испытатель, был награжден орденом Мужества. За участие в испытаниях водородной бомбы РДС-6 он был удостоен в 1953 году звания лауреата Государственной премии, а в 1962 году – звания лауреата Ленинской премии за участие в испытаниях 50-мегатонной термоядерной «супербомбы».

Мы не будем в небольшом очерке детально останавливаться на этом периоде жизни Серафима Михайловича – никто лучше него самого не может более полно и подробно рассказать об этом. В третьей части данного издания мы рады представить книгу Серафима Михайловича «Авиация и ядерные испытания», которая, без сомнения, никого не оставит равнодушным: доходчиво написанная, она содержит уникальную информацию о первых натурных ядерных испытаниях от лица непосредственного участника этих событий, имеющих историческое значение. Хочется также обратить внимание на то, что в книге Серафима Михайловича очень много внимания уделено людям, и не только признанным корифеям атомного проекта, но и малоизвестным исполнителям-труженикам. Ко всем Серафим Михайлович относился с огромным уважением, отдавая дань и гениальности первых, и высокому профессионализму и чувству долга вторых. Их объединяла общая преданность одному делу, что рождало глубокое взаимопонимание – человеческое и профессиональное.

О себе в этой книге С.М.Куликов пишет, проявляя большую скромность, не подчеркивая своих заслуг, перечисляя свою фамилию в ряду других испытателей. Подводя итоги данного периода своей биографии, он говорит: «Участие в проведении этих работ позволило и мне внести соответствующую лепту в разработку эффективного оружия, обладающего высокими эксплуатационными качествами и отвечающего требованиям безопасности». Свой вклад Серафим Михайлович называет лептой, малой толикой, но люди, которым довелось работать с С.М.Куликовым в тот период, отзываются о нем неизменно превосходно, давая самую высокую оценку его деятельности. Вот что пишет Леонид Федорович Клопов, генерал-майор авиации, главный конструктор ядерных боеприпасов во ВНИИТФ, затем - заместитель начальника 5 ГУ МСМ, в своей

Книге «Воспоминания о былом»: «Летными испытаниями на полигоне и их научно-техническим обеспечением руководили опытные командиры и инженеры (В.А.Чернорез, С.М.Куликов, Г.Т.Голубев и др.). Особо необходимо отметить большую организующую роль С.М.Куликова, который как представитель заказчика принимал непосредственное участие в подготовке технических заданий на разработку специзделий, в рассмотрении эскизных проектов и проведении основных видов испытаний». Георгий Александрович Цырков, долгие годы возглавлявший 5 Главное управление МСМ, в предисловии к первому изданию книги Серафима Михайловича отмечал: «Работа с С.М.Куликовым всегда приносила мне удовлетворение. Очень запомнилось взаимодействие с ним в 1956 году, когда я в первый раз был назначен руководителем испытаний «изделия 202», летная отработка которого выполнялась в Крыму на 71-ом полигоне ВВС совместно с уникальным самолетом-носителем Ту-95, разработанным в конструкторском бюро А.Н.Туполева. В этих испытаниях Серафим Михайлович оказал мне незабываемую помощь, а отработанное «изделие 202» и самолет-носитель Ту-95 в последующем были успешно использованы при испытаниях сверхмощных ядерных бомб, в том числе и супербомбы мощностью 50 Мт». Герой Социалистического Труда Игорь Сергеевич Селезнев, бывший в течение многих лет генеральным конструктором ГосМКБ «Радуга», с уважением рассказывал о Куликове: «Наше общение и взаимодействие всегда были успешными, мы работали дружно, были одинаково заинтересованы в результате. Жизнь ставила перед нами серьезные задачи, приходилось иногда идти на риск, принимать важные решения как коллегиально, так и брать на себя личную ответственность. Как руководитель ответственного участка в работе, Серафим Михайлович был очень компетентным и умел выстроить правильную линию поведения. Его огромный опыт проведения испытаний оказывал ему в этом неоценимую поддержку. Как талантливый практик, Куликов быстро схватывал суть вопроса и участвовал в выработке наиболее правильного общего решения». Главный конструктор ВНИИА, лауреат Государственной премии РФ и премии Правительства РФ Герман Алексеевич Смирнов, долго и тесно работавший с Куликовым, метко характеризовал роль Серафима Михайловича как организатора: «Образ Куликова в моей памяти ассоциируется с маршалом Жуковым. Несмотря на разли-

Чие в масштабах личности, мне кажется, у них были общие черты. Маршал Победы всегда оказывался на самых тяжелых участках фронтов Великой Отечественной войны в самое критическое время. Благодаря решительным, стремительным и нестандартным действиям ему удавалось переломить ход военной истории. Куликов – прекрасный военный специалист и мужественный человек – был, как теперь принято называть, «кризисным управленцем». Он всегда оказывался в центре важных, порой драматических событий, не боялся брать на себя ответственность».

25 декабря 1962 года, со вступлением в действие моратория на испытания в атмосфере и других средах, завершилась эра воздушных ядерных испытаний. В связи с этим изменилась направленность деятельности 71-го полигона ВВС – приоритет был отдан исследовательским и экспериментальным работам. Произошли изменения и в жизни Серафима Михайловича – в 1966 году, как пишет он в автобиографии, «по взаимному согласованию между ведомствами был переведен из Минобороны на должность заместителя главного конструктора предприятия п/я А-7451 с оставлением в рядах Советской Армии». Предприятие п/я А-7451 – это одно из многочисленных наименований, которые в разные годы носил Всероссийский научно-исследовательский институт автоматики им. Н.Л.Духова, а перевод Серафима Михайловича состоялся по инициативе тогдашнего директора предприятия, Героя Социалистического Труда, одного из отцов-основателей атомной отрасли, генерал-лейтенант Николая Ивановича Павлова. Евгений Александрович Сбитнев, много лет проработавший первым заместителем главного конструктора института, вспоминает, как Н.И.Павлов представил им нового коллегу: «Павлов высоко ценил Куликова еще по совместной работе на полигонах, и именно он привел Серафима Михайловича в институт. Представляя его как нового заместителя главного конструктора, Николай Иванович сказал, что в его обязанности входит организация испытаний, и Куликов – прекрасная кандидатура на эту должность, так как много занимался этими вопросами». Об этом же говорит председатель Совета ветеранов ВНИИА, бывший заместитель директора Валерий Николаевич Михайлов: «В институт Куликова привел Н.И.Павлов. Как мне рассказывал А.Ф.Никитин, во время испытаний супербомбы на Новой Земле в 1961 году, когда Павлов руководил испытаниями, там же был Серафим Михайлович.

Павлов в полной мере оценил высокие деловые качества Куликова: как четко все было организовано, как были продуманы команды, как составлены планы и как все это претворялось в жизнь. И для себя Павлов Серафима Михайловича отметил. Когда в 1964 году Павлов стал руководителем института, он пригласил Куликова к себе на работу. Когда возникали какие-то сложные ситуации с представителями заказчика, то он всегда обращался к Серафиму Михайловичу, хотя, конечно, Павлов и сам прекрасно разбирался в ситуации, но для него было важно мнение Куликова как эксперта, как человека, которому он доверял и ценил как очень грамотного специалиста. Недаром у Куликова был колоссальный опыт испытателя».

Этот опыт и обширные деловые и товарищеские связи с представителями Министерства обороны были поистине бесценными в его новой работе заместителя главного конструктора по испытаниям СБЧ (специальных боевых частей) – эвфемизм, обозначающий ядерные боеприпасы. О том, что входило в круг профессиональных интересов Серафима Михайловича, пишет в своих воспоминаниях лауреат Государственной премии СССР Борис Александрович Иванов: «В отделение, которым руководил С.М.Куликов, входили три основных отдела:

– подразделение по разработке эксплуатационной документации, где я был начальником. Мы занимались всеми вопросами, связанными с эксплуатацией СБЧ: хранением, транспортированием, контрольными проверками, гарантийным надзором в войсковых частях и так далее;

– военно-сборочная бригада, основная задача которой состояла в проведении летно-конструкторских, зачетных, государственных испытаний СБЧ, в решении вопросов по обеспечению любого вида испытаний соответствующим оборудованием, документацией и персоналом;

– лаборатория, в задачи которой входило осуществление проверок СБЧ на различных этапах подготовки, материально-техническое обеспечение испытаний и участие во внешних испытаниях.

Решение поставленных задач этими тремя отделами происходило при каждодневном участии Серафима Михайловича Куликова».

Все, кто работал с Серафимом Михайловичем, отмечают, что его деятельность в должности заместителя главного конструктора была чрезвычайно эффективной. Этому в немалой степени спо-

Собствовала четкая организация работы в подведомственных ему отделах. Лауреат премии Правительства РФ Галина Сергеевна Рубцова вспоминает: «Требовательность и организованность – яркие свойства работы Серафима Михайловича и его сотрудников. Куликов для работы подбирал людей очень опытных, они сами с нами [разработчиками] контактировали, внимательно изучали изделие, чтобы был минимум вопросов, когда уже начиналась работа на месте. Серафим Михайлович неизменно контролировал, как все проходит, его сотрудники постоянно ему докладывали о ходе дела, и если возникали какие-то вопросы, то быстро, без проволочек, собиралось совещание, где в ходе обсуждения находилось приемлемое решение». Об этом же говорит и упоминавшийся выше Валерий Николаевич Михайлов: «Надо сказать, что среди его подчиненных-военных были тщательно подобранные люди, они были очень высококвалифицированные в своей области, Серафиму Михайловичу ничего им не надо было объяснять и доказывать, так как они отлично «владели предметом». Общение с подчиненными у Куликова было очень четким: он обсуждал с ними вопрос и принимал решение. Мне кажется, что и во взаимодействие с гражданскими специалистами он внес отчасти «военный» стиль общения, включавший доклады (своего рода рапорты) об исполнении, и просил, чтобы люди не растекались «мысью по древу», а излагали проблему ясно и четко. Начальник он был требовательный, но нужно отметить, что он требовал всегда по существу разговора: есть ли какие-нибудь сложности, в чем их причина, как ее устранить и что сделать, чтобы это не повторялось. Всей документацией Куликов владел отлично, прекрасно знал все наши разработки».

Выдающийся испытатель, Куликов большое значение придавал исследовательской деятельности, его с полным правом можно назвать и теоретиком, и практиком. Начальник научно-исследовательского отдела ВНИИА Анатолий Алексеевич Свиридов, вспоминая о совместной работе с Серафимом Михайловичем, рассказывал: «Куликов инициировал в нашем отделе серьезные исследовательские работы. При этом он не только внимательно изучал отчеты, знакомился с вопросом «на бумаге», но и лично присутствовал при опытах. Он хорошо разбирался во многих вопросах, но у него не иссякало желание работать и исследовать. Есть такие люди (к сожалению, их мало): они сами двигаются вперед, и за ними все

Движется». Ему вторит начальник научно-исследовательской лаборатории ВНИИА, полковник в отставке Олег Иванович Крайнов: «Говоря о Куликове, хочется отметить его необыкновенно высокий научно-технический потенциал. Он последовательно требовал от нас, испытателей, использовать методы научного анализа испытаний: чтобы мы не просто подготовили изделие, запустили его и записали результаты, а был серьезный анализ с привлечением математических расчетов, была набрана статистика и сделаны научно-исследовательские выводы». Геннадий Абрамович Новиков, неоднократно контактировавший с С.М.Куликовым во время своей работы в РФЯЦ-ВНИИТФ и Минатоме РФ, отмечает: «В диалоге с ним всегда явно просматривались нотки вопрошающей заинтересованности в том, что думает собеседник по обсуждаемой теме. Это уже любознательность ученого. Недаром в 1969 году Серафим Михайлович стал кандидатом технических наук, да и должность заместителя главного конструктора ядерных боеприпасов явно тяготеет к науке».

Все сослуживцы Серафима Михайловича вспоминают тот большой авторитет, который Куликов имел в частях Министерства обороны и на предприятиях и в организациях отрасли. Анатолий Алексеевич Свиридов рассказывает: «Его невероятно уважали и ценили в других организациях: если он приезжал в командировку в какой-нибудь город, его уже встречали с машиной и была заказана гостиница. Его знало все руководство атомного проекта, так как он принимал участие в важнейших событиях, связанных с испытаниями, бывал в очень напряженных ситуациях. Серафим Михайлович никогда себя не выделял специально, не подчеркивал свои заслуги, но, с другой стороны, вокруг него присутствовала некая аура, сотканная из всеобщего уважения». Валерий Николаевич Михайлов, говоря о Куликове, отмечал обширные деловые связи Серафима Михайловича: «Он умел найти общий язык с заказчиком, ведь они были, как говорится, «одной крови», поэтому они друг друга понимали лучше, чем люди гражданские. Куликов был одним из тех людей, которые общались с руководителями атомного проекта: Курчатовым, Харитоном – людьми высокого ранга, он был лично знаком с командующими ВВС и ВМФ». Этот авторитет был Серафимом Михайловичем по праву заслужен годами успешной работы на очень серьезном участке, его компетентностью, талан-

Том, порядочностью, способностью пойти на риск и взять на себя ответственность в сложной ситуации. Герман Алексеевич Смирнов подчеркивает, что партнерские отношения с представителями других организаций Куликов строил, заботясь, в первую очередь, о пользе общего дела: «[Серафим Михайлович] всегда опережал события, стремясь предотвращать, а не исправлять ошибки, причем не только свои, но и чужие. <…> «Чувство локтя», заложенное армейской службой, а может быть, и стилем работы руководителей послевоенного периода, не позволяло «валить» недостатки на соседа или не помочь делу, если можешь. Этот принцип особенно культивировался при создании комплексов оружия во взаимодействии с генеральными (главными) конструкторами. Действовали простые житейские правила: если в общей работе что-то случилось, ищи ошибку у себя; если нужно что-то исправлять, то не обязательно тому, кто виноват – лучше это сделать тому, кто может сократить ущерб для общего дела, и т. д.».

В 70-е годы научно-конструкторское отделение, которым руководил С.М.Куликов, значительно расширилось: помимо отделов, о которых говорилось ранее, также туда входили:

– подразделение, проводившее испытания и исследования электрических процессов в системах автоматики специальных изделий;

– подразделение, проводившее тепловые и климатические испытания;

– подразделение, проводившее испытания на механические воздействия.

Это было очень большое и серьезное «хозяйство», которым Серафим Михайлович успешно руководил. В этот же период стало формироваться новое направление работ в отделении – испытания специальных изделий на аварийные воздействия. Анатолий Алексеевич Свиридов рассказывает: «При нем мы начали первые испытания специальных изделий на аварийные воздействия. Специзделие – объект опасный, оно должно эксплуатироваться строго в соответствии с документацией. Но жизнь часто преподносит нештатные ситуации. Серафим Михайлович одним из первых озаботился этой проблемой. Он в большом количестве начал вести в отделении работы по этому направлению. Мы начали испытывать специзделия на возможные аварийные ситуации: на затопление в морской воде, на пожары, на падение, на прострелы». Исследовательские работы

В его отделении плотно сочетались с отработкой практических навыков по предотвращению и ликвидации последствий возможных аварий с ядерным оружием. Олег Иванович Крайнов рассказывает: «Серафим Михайлович курировал эти вопросы, нас постоянно аттестовывали, мы участвовали в подготовке документов отраслевого уровня, определяющих основные действия при аварии с ядерными боеприпасами. Главный принцип был: «Не усугуби последствия аварии». Нас к этому готовили, мы неоднократно принимали участие в учениях. Серафим Михайлович неизменно лично приезжал на учения, причем не для того, чтобы проверять (хотя, конечно, этот момент тоже присутствовал), он хотел убедиться, правильно ли он мыслит, в том ли направлении надо продолжать работу».

Обобщая все то, что было сделано Серафимом Михайловичем в институте, можно привести слова ветерана ВНИИА, лауреата премии Правительства РФ Дмитрия Михайловича Красносельского: «Серафим Михайлович Куликов оказывал существенное, можно сказать, определяющее влияние при решении весьма важных вопросов, связанных с обороноспособностью нашего государства, в том числе – с безопасной эксплуатацией ядерного боезапаса. Эти решения опосредованно могли сказаться на военно-политических, социально-экономических и экологических аспектах жизни нашей страны, при этом могли принять при стечении неблагоприятных обстоятельств и глобальные масштабы. И тогда их последствия сказались бы и в других регионах мира.

За весь период эксплуатации ЯБП каких-либо серьезных, тем более чрезвычайных проблем по причинам, связанным со схемно-конструктивным воплощением ЯБП и структурой обеспечения безопасности ЯБП в условиях эксплуатации, не было!

И в этом большая заслуга принадлежит С.М.Куликову, который, с приходом в 1966 году во ВНИИА на должность заместителя главного конструктора, на протяжении всей своей деятельности являлся своего рода флагманом, авторитет и престиж которого оказывал решающее значение при выработке оптимальных решений с целью обеспечения безопасной эксплуатации ЯБП».

Лауреат Государственной премии СССР Алексей Федорович Никитин в своих воспоминаниях подчеркивает: «Серафим Михайлович, как никто иной, способствовал тому, чтобы новые разработки оружия становились именно оружием в войсках! Для этого

Он обладал незаурядным умом, неоценимым опытом, в том числе военных лет, пользовался заслуженным авторитетом у работников промышленности и военных». За период работы во ВНИИА Серафим Михайлович Куликов был награжден орденом Октябрьской Революции (в 1978 году), а в 1983 году удостоен второго звания лауреата Государственной премии СССР, присужденной ему за участие в создании, внедрении в серийное производство и эксплуатацию ЯБП для ракетного комплекса ВМФ.

О еще одном значимом достижении в профессиональной деятельности Серафима Михайловича вспоминает Г.А.Смирнов: «С.М.Куликов сыграл важную и ответственную роль в процессе возвращения ядерных боеприпасов из бывших республик Советского Союза в Россию, ставшую преемницей военного ядерного наследия страны. Будучи в составе российской делегации, он исключительно квалифицированно и убедительно доказывал бесперспективность и опасность продолжения пребывания ядерных боеприпасов на территории Украины без должного технического обслуживания, физической защиты, в отсутствие инфраструктуры и кадров промышленности и 12-го Главного управления Минобороны России. Это был его весомый вклад в решение важнейшей военно-политической проблемы постсоветского периода нашей страны».

Коллеги Серафима Михайловича, рассказывая о нем, неизменно отмечают не только его талант и высочайший профессионализм, но и прекрасные человеческие качества, которыми он обладал в полной мере: интеллигентность, общительность, приветливость. Анатолий Алексеевич Свиридов говорит: «Он был человеком удивительного обаяния: когда к нему заходишь в кабинет, он встречает тебя улыбкой. Он почти не бывал в сумеречном состоянии, с ним было легко, он моментально находил нужный тон, налаживал необходимый контакт». Галина Сергеевна Рубцова как разработчик много общалась с Куликовым: «Он никогда не демонстрировал, что он «большой руководитель», если возникали какие-то вопросы, он всегда спрашивал, и мы с ним их обсуждали. Он разговаривал спокойно и доброжелательно, со мной был исключительно вежлив и корректен». Личные качества Серафима Михайловича оставили добрую память в душе Игоря Сергеевича Селезнева: «Он обладал даром красноречия. Его личные наблюдения, случаи из жизни, какие-то культурные события, технические тонкости – обо всем

Этом он умел рассказать интересно, образно и эмоционально. Куликов был очень общительным человеком, веселым по характеру и замечательным рассказчиком. <…> По своей внутренней сути Серафим Михайлович был очень порядочным человеком, всегда поступал по совести, не преследовал личной выгоды, не идя против истины даже в интересах фирмы. При этом Куликов был очень демократичным человеком, и, в отличие от многих, он не пытался делать секретов из ничего. Это была его принципиальная позиция – от него можно было услышать чистую правду». Принципиальность Серафима Михайловича отмечает в своих воспоминаниях и Герман Алексеевич Смирнов: «Он был прекрасным полемистом: ясно мыслил, кратко и четко высказывался. Быстро находил аргументы в подкрепление своей точки зрения. Авторитет его в среде специалистов был исключительно высок, так как его позиция была всегда принципиальной, а не конъюнктурной».

Надо отметить, что доброжелательность и демократичность С.М.Куликова органично сочетались в нем с высокой требовательностью, порожденной глубоким чувством ответственности. Олег Иванович Крайнов, пришедший под начало Серафима Михайловича совсем молодым человеком, вспоминает: «В житейском плане Куликов был совершенно простой человек – в нем не было ни высокомерия, ни чванства. В работе Серафим Михайлович был требовательным, а если необходимо – даже жестким. Все, что нужно, должно было быть выполнено, никакие отговорки не принимались».

Хорошей психологической атмосфере, сложившейся между ними: «Военные [сотрудники ВНИИА] воспринимали его как «отца родного», потому что он относился к ним именно по-отечески, хорошо понимая службу и специфику».

Прошедших профессиональную школу Серафима Михайловича отличали тщательность в проработке вопросов, компетентность, серьезный подход к порученному делу. Галина Сергеевна Рубцова рассказывает, как ей приходилось ездить с сотрудниками отделения Куликова на испытания: «Неизменно чувствовалась «школа Куликова», то есть даже косвенно я ощущала его влияние. Это было видно по тому, как сотрудники его отделения работали, как относились к своим обязанностям – становилось понятно, что они были подготовлены».

Годы неумолимо брали свое, и в 2002 году Серафим Михайлович оставил должность заместителя главного конструктора–начальника отделения. Пока позволяло здоровье, он работал советником директора, при этом старался не расслабляться, не обращать внимания на недомогание, а в 2004 году, когда стало совсем тяжело, ушел на пенсию. 29 ноября 2005 года Серафима Михайловича не стало. Он прожил удивительно плодотворную жизнь, посвятив ее служению Отечеству. Попрощаться с ним пришло очень много людей, спешивших отдать последний долг уважения этому замечательному человеку.

Завершая рассказ о Серафиме Михайловиче Куликове, хочется подчеркнуть, что Всероссийский НИИ автоматики многим обязан этому опытнейшему испытателю-исследователю, талантливому руководителю, мудрому воспитателю молодых кадров, мужественному и честному человеку.

Чтобы сузить результаты поисковой выдачи, можно уточнить запрос, указав поля, по которым производить поиск. Список полей представлен выше. Например:

Можно искать по нескольким полям одновременно:

Логически операторы

По умолчанию используется оператор AND .
Оператор AND означает, что документ должен соответствовать всем элементам в группе:

исследование разработка

Оператор OR означает, что документ должен соответствовать одному из значений в группе:

исследование OR разработка

Оператор NOT исключает документы, содержащие данный элемент:

исследование NOT разработка

Тип поиска

При написании запроса можно указывать способ, по которому фраза будет искаться. Поддерживается четыре метода: поиск с учетом морфологии, без морфологии, поиск префикса, поиск фразы.
По-умолчанию, поиск производится с учетом морфологии.
Для поиска без морфологии, перед словами в фразе достаточно поставить знак "доллар":

$ исследование $ развития

Для поиска префикса нужно поставить звездочку после запроса:

исследование*

Для поиска фразы нужно заключить запрос в двойные кавычки:

" исследование и разработка"

Поиск по синонимам

Для включения в результаты поиска синонимов слова нужно поставить решётку "# " перед словом или перед выражением в скобках.
В применении к одному слову для него будет найдено до трёх синонимов.
В применении к выражению в скобках к каждому слову будет добавлен синоним, если он был найден.
Не сочетается с поиском без морфологии, поиском по префиксу или поиском по фразе.

# исследование

Группировка

Для того, чтобы сгруппировать поисковые фразы нужно использовать скобки. Это позволяет управлять булевой логикой запроса.
Например, нужно составить запрос: найти документы у которых автор Иванов или Петров, и заглавие содержит слова исследование или разработка:

Приблизительный поиск слова

Для приблизительного поиска нужно поставить тильду "~ " в конце слова из фразы. Например:

бром~

При поиске будут найдены такие слова, как "бром", "ром", "пром" и т.д.
Можно дополнительно указать максимальное количество возможных правок: 0, 1 или 2. Например:

бром~1

По умолчанию допускается 2 правки.

Критерий близости

Для поиска по критерию близости, нужно поставить тильду "~ " в конце фразы. Например, для того, чтобы найти документы со словами исследование и разработка в пределах 2 слов, используйте следующий запрос:

" исследование разработка"~2

Релевантность выражений

Для изменения релевантности отдельных выражений в поиске используйте знак "^ " в конце выражения, после чего укажите уровень релевантности этого выражения по отношению к остальным.
Чем выше уровень, тем более релевантно данное выражение.
Например, в данном выражении слово "исследование" в четыре раза релевантнее слова "разработка":

исследование^4 разработка

По умолчанию, уровень равен 1. Допустимые значения - положительное вещественное число.

Поиск в интервале

Для указания интервала, в котором должно находиться значение какого-то поля, следует указать в скобках граничные значения, разделенные оператором TO .
Будет произведена лексикографическая сортировка.

Такой запрос вернёт результаты с автором, начиная от Иванова и заканчивая Петровым, но Иванов и Петров не будут включены в результат.
Для того, чтобы включить значение в интервал, используйте квадратные скобки. Для исключения значения используйте фигурные скобки.